Крылья Тура[2 том, 1 часть, "Сталинград"] - Олег Языков

"Вася, стань еще ближе ко мне. Если все получится — будет всего одна атака. Высоко — рули не эффективны… Один раз бы зайти, и то хорошо… Стрелять будем вместе. Снарядов не жалей — вдруг цапанешь фрица. Ну, пошли еще немного вверх".

Высота уже около семи. "Як" летит, но ему тут, на семи тысячах, некомфортно. Слишком высоко. Мотор "Яка" рассчитан на малые и средние высоты. Нет, он может и на десять тысяч забраться, да как там воевать? Воздух настолько разряжен, что самолет почти не управляется. Он ползает, как пьяный беременный таракан, маневр практически невозможен. Если получится зайти в атаку — у нас будет всего одна попытка…

"Вася, вот они! Заходим. Ближе ко мне, еще ближе. Стрелять по моей команде".

Немцы висели тысячах на шести, в левом вираже, с интересом рассматривая девятку проходящих ниже них пешек. Знаете, как придирчивый и денежный покупатель — немного склоняя голову на бок, холодно и точно выбирает свои покупки за стеклом витрины большого и дорогого магазина: "Это… и вот это, пожалуйста. И во-о-н то, сбоку! Беру! Заверните!"

Сейчас, гады, мы вам завернем! "Вася, товсь! Пошли — плавненько и спокойненько! Не торопись! Держись ближе… ближе держись".

Наша пара истребителей, скользя, как салазки со снежной горки, постепенно набирая скорость, начала сближение с охотниками. Терялась высота, нарастала скорость. Все, уже, наверное, пора… "Что ты делаешь?! Отставить!" Поздно…

Василий, не выдержав моего кажущегося бездействия, начал стрелять. Слишком рано. Лопухов среди охотников нет. Трассы пушки и пулеметов Василия спугнули немцев. Он не попал… Охотники резко встали на крыло и камнем упали вниз, в пике…

"Месс" — цельнометаллический, он легко держит больше 700 километров в пикировании. Мы их не догоним, а будем преследовать — на скорости у нас просто отлетит обшивка крыла. Так еще будет на какой-то серии Яков в следующем году. Придется заводу посылать на фронт бригады рабочих и специалистов для устранения недоделок и брака. Но это еще только будет, а сейчас мы прошляпили атаку… Жаль. Но ничего не поделаешь. Опыта у ведомого маловато. С другой стороны — атаку на пешки мы сорвали. Эти два охотника с одной атаки могли две пешки повредить, если не сбить. Так, что мы, в общем-то, молодцы. Где-то… И как-то.

"Вася, подойди. Все путем, все хорошо. Забудь… забудь… Обычный полет… А как мы здорово отогнали мессов от пешек! Ты молодец, Вася! А теперь — домой!"

Бензина уже мало… Когда мы подошли к аэродрому, нам дали ЦУ.

-15-ый, твои на подходе. Повиси на двух, прикрой посадку.

— Я - 15-ый, понял, исполняю…

Высота у нас с Василием была 2700. Самое оно… Два истребителя легли в вираж.

-17-ый, не отставай, держи скорость, посматривай…

И тут же: "15-ый, я под атакой!"

Где?! Вот черт! Неужели прозевал? А-а-а, нет, Василий немного опередил события. Пара "худых" только начала падать на нас от солнца. Вот интересно, это те же, кого мы только что напугали на высоте? Или уже другие? Не сейчас, выбрось это из головы, сейчас будет атака…

-17-ый, иди за мной, не волнуйся, твердо иди… Готовься к левому боевому… Пошли!

Наши "Яки" слитно вошли в боевой разворот, набирая так необходимую нам высоту. Мессера просвистели вниз мимо нас, совсем рядом, без стрельбы. Сейчас отойдут и начнут снова лезть на высоту. Ну и черт с ними… Не догоним…

Но что это? Вдруг два охотника быстро полезли в небо. Ах, вот оно что! Наткнулись на комэска с ребятами, которые уже практически подошли к аэродрому. Ну, фрицы, получите теперь привет из солнечного Андижана, так, что ли, в фильме про Мимино…

-17-ый, прикр-р-р-ой, атакую!

Выводить еще раз Васю в учебную атаку я не стал, не время. Пусть смотрит из-за моего плеча, как говорится. Так меня учили играть в преферанс. Что за мысли дурные в голове?

"Мессер" сам влез в прицел… метров двести… рано — будет большой разброс снарядов и пуль. Попасть-то я попаду, но будет ли этих попаданий достаточно, что бы его гарантировано сбить? Вот в чем вопрос. Снаряды-то я не "заряжал". Все, пора! Очередь!

Достаточно, не жилец. Эх, жалко — пилот убит, это я ошибся. Ведь практически над аэродромом — нужно было немца просто высадить из самолета, а я бил по кабине…

В это время от пушек, снятых со сбитых штурмовиков и исполнявших на нашем аэродроме роль зениток, к ведомому мессеру потянулись шнуры 23-х мм снарядов. Ведомый месс дал форсаж и пулей ушел со снижением на запад. Чао, бамбино, сорри! Не судьба нам покрутиться. Может, еще и встретимся.

В наушниках раздался голос комэска, он распустил строй на посадку. Немного позже сели и мы.

— Ну, что, командир? Рисую звездочку?

— Нет, Тоха, не надо. Групповая победа, так ведь, Василий?

— Товарищ лейтенант! Да я же по нему не стрелял даже!

— Ничего Василий, ты по нему раньше стрелял. И, как мне кажется, ты его зацепил там, на высоте… Так что — пишем на двоих. Поздравляю вас с победой, товарищ младший лейтенант!

— Служу трудовому народу!

Вот-вот, служи. Скоро ты опыта поднаберешься, и сам их будешь бить, да еще как будешь!

Глава 10

А немецкого пилота я не убил, а только ранил. Проскочив его подбитый, зависший и потерявший скорость самолет, я, в общем-то, и не смотрел на этого подранка, я смотрел за его ведомым. Вася, не получив команды на добивание, по мессу не стрелял. Так что фриц очухался и спланировал прямо по курсу со вставшим мотором. А планировал он почти на наш аэродром, и сел на брюхо метрах в восьмистах от него. Чем жизнь себе и спас. К самолету тут же подлетела техничка с бойцами, а за ней — санитарная машина, дежурившая на старте. Вот военфельдшер немца и перевязал, да еще и укол какой-то ему закатил. Так что выжил фриц. Ну, выжил, так пусть живет. Пока в плену, а там вернется в свою Германию. Посмотрим, может еще в Народной Армии ГДР послужит, молодой ведь еще…

Бойцы с технички захлестнули погнутый винт месса тросом, и грузовичок волоком притащил виляющий по заснеженной земле истребитель поближе к концу полосы. Я из интереса пошел на него посмотреть. Хотя — что там на него смотреть? Капот весь побит снарядами, мотору трандец, не восстановишь. Да и кому это нужно? Как не загорелся только? Крыльевые пушки погнулись то ли при вынужденной посадке, то ли при перевозке, в кабине кровь, на крыле лежит снятый с летчика парашют и белый, в сеточку подшлемник немца. Удобная вещь, и не жарко голове. А вот это здорово! Вот это хороший трофей! На приборной доске месса я заметил заткнутые за резинку солнцезащитные очки. Это нужная вещь, это мы враз приватизируем, они мне пригодятся. Какая-то фотография… молодая девушка. Повезло тебе, барышня, теперь ты уж точно дождешься своего разлюбезного фрица или как там его зовут, Ганса, что ли? Если ждать будешь, конечно… И если американцы с англичанами тебя своими бомбами не убьют году этак в 44-м или в 45-м.

На киле хвостового оперения я насчитал 23 полоски, заслуженный, значит, более двадцати сбитых. Ну, посиди в у нас в лагере теперь, отдохни маленько от трудов ратных…

— Что смотришь, Виктор? Месса не видел? Сколько пробоин, посчитал? Еще нет, а что тянешь? Давай, считай… — это ко мне со спины подошел комэск. И тут же нагрузил — заставил считать попадания. — А я сейчас спрошу, сколько ты потратил снарядов и патронов к УБСу.

Попаданий в двигатель оказалось шесть снарядных и восемь пулевых, еще три пулевых отверстия были видны в плексе кабины. Получается — семнадцать попаданий… Весьма неплохо и, главное, — более, чем достаточно…

— Семнадцать попаданий, товарищ капитан!

— Неплохо, Виктор, хорошо даже! А израсходовал ты семь снарядов и четырнадцать патронов… Четыре, значит, мазанул. А что — хорошо отстрелял, лейтенант! Учитесь у своего командира звена как стрелять надо, товарищи летчики.

Окружившие месс ребята одобрительно, но невнятно, загудели — а как же… обязательно, товарищ капитан… сразу же, как только… учтем на будущее…

— Что с мессом делать думаешь, а, Виктор?

— Да что с ним делать? Оттащим во-о-н туда, будем по нему свое бортовое оружие пристреливать. Пора, кстати, провести пристрелку, а то инженер эскадрильи что-то не телится.

— Вот и проведи. И месса поставь на бревна, что ли, оторвать от земли его надо… Как будто бы он в воздухе… Пожалуй, я и сам отстреляюсь, интересно попробовать.

Действительно, попробовать стрелять, точнее — пристреливать оружие по настоящему истребителю противника, было намного интереснее, чем по каким-то самодельным мишеням. Правда, инженер нашей эскадрильи, воентехник 1-го ранга Толя Квашнин, весь избурчался. Положено, мол, по инструкции пристреливать пушки и пулеметы на 200 метров. Это точка схождения трасс должна там быть. А я попросил на 100 метров, как в свое время сделает и Покрышкин. У него я, собственно, эту дистанцию и содрал. А Толя уперся — инструкция, и все тут! С меня, мол, спросят, если что… Тут я не выдержал и вскипел. А что, в кабине моего самолета тот чудак на букву "М" будет сидеть и стрелять, что эту инструкцию издал и спустил в войска? Или, все же, я — лейтенант Туровцев? Так какого же… Ты, Толя, меня не зли, делай, как я сказал! А то я по тебе оружие пристреляю. Что-то пузо у тебя от безделья стало расти, целиться будет хорошо. Толя проникся, и все стало хорошо. И он лицо сохранил — вовремя вспомнил про инструкцию, и я настоял на своем. Все довольны, все смеются, а техники, предварительно слив с битого месса все технические жидкости, уже тащат его, бедного, на приготовленные для публичной казни козлы.